Когда после многочисленных научных попыток появились истинные теории, то они послужили не только тому, чтобы истолковать эмпирическую прак­тику, рожденную первоначально случайно или по нужде, они осветили в то же время и темные области науки и служат светочами при быстром движении науки к новым завоеваниям.

Таков повсюду ход человеческого ума: сначала темный эмпирический период, при котором наблюда­ют, не понимая, и в котором действуют как бы ин­стинктивно или интуитивно; затем второй период, в котором более тщательно наблюдают с целью постичь законы естественных связей явлений, ход которых хотят предвидеть; наконец, третий период, когда пу­тем опытного анализа открывают причины явлений, точно определяя условия, при которых они проис­ходят и которые нужно создать, чтобы на них воздей­ствовать. Тогда только наука становится завершен­ной, ибо теория становится тогда, действительно, ру­ководящим светочем для эффективной практики.

Медицина не может избегнуть общего закона эво­люции всех наук, но она запоздала вследствие своей сложности. Теперь она в свою очередь вступает в экспериментальный период.

Итак, мы будем различать в медицине, как и в дру­гих науках: 1-й период, донаучный, или эмпириче­ский, 2-й период, научного наблюдения, и 3-й пе­риод,   экспериментальной   науки.

Физико-химические науки уже давно дошли до своего экспериментального периода. Медицина, пов­торяю, далека от такого состояния, и, хотя экспери­ментирование и сделало много попыток, чтобы про­никнуть в нее, можно, однако, сказать, что оно еще не окончательно приобрело в ней право на житель­ство. Однако нельзя не признать, что этот момент приближается и что это самая очевидная тенденция современной научной медицины.

Установив этот пункт, нам нужно спросить себя, что должны мы сделать, чтобы способствовать при­шествию этой экспериментальной медицины. Мое мнение, что, прежде всего, нужно научиться произво­дить физиологические и патологические опыты. Экспериментальные науки могут уверенно идти вперед только при обладании хорошими методами экспери­ментирования. Здесь, понятно, методы исследования труднее, чем где бы то ни было, вследствие измен­чивости   явлений жизни.

По этому поводу встает важный вопрос, а именно: нужно ли при этом экспериментировании, применяе­мом к явлениям жизни, отделить физиологию от па­тологии? Я немедленно отвечаю: нет, ибо в принципе я принимаю, что физиология есть та почва, на которой должно быть воздвигнуто здание научной медицины.

Итак, физиология безусловно неотделима от науч­ной медицины, и никогда нельзя будет основать экспе­риментальной медицины, если предварительно не будет создана физиология, которая должна будет служить ей фундаментом. Это основная мысль, кото­рую я не перестаю повторять и на которой я про­шу у вас позволения еще раз остановиться.

Клавдий Гален